Ровно десять лет назад, 17 июля 2011 года в нашем самодеятельном театре СДАТ «43 километр» состоялась премьера спектакля «Юбилей» по одноименной пьесе А.П .Чехова. Предлагаем посмотреть видео-версию спектакля.

Режиссер-постановщик — Лариса Бравицкая

Роли исполняют:

Шипучин Андрей Андреевич — Святослав Дроздов
Татьяна Алексеевна, его жена — Елена Влезкова
Хирин Кузьма Николаевич — Владислав Влезков
Мерчуткина Настасья Федоровна — Наталья Парман

Дорогие друзья!

Спешу разделить с вами радость. К нашему престольному празднику вышел четвертый номер газеты «Храм на 43-м». Мы решили посвятить его главной ценности — людям и семьям. И это не случайно. 8 июля мы традиционно отмечаем еще один важный праздник — День семьи, любви и верности, память святых благоверных Петра и Февронии. А 17 июля мы вспоминаем Царскую семью, поэтому одна из статей номера посвящена Великой княжне Ольге Николаевне Романовой, дочери российского государя Николая II. Марьяна Антипова И Игорь Курицын расскажут об архитектуре нашего храма, его формах и интересных деталях, который отличают его. А еще вы найдете интересный материал об истории поселка ДСК «Научные работники»: в рубрике «Воспоминания первых» — рассказ одного из старейших жителей поселка, Николая Павловича Лапшина. Символично, что именно в номере, посвященном семейным ценностям, личная история не одного героя, а супружеской пары: Павла и Юлии Морозовых. Думаю, это интервью тронет каждого.

Семья для каждого из нас – тема важная и волнующая. Это главная ценность. Я желаю всем семьям поселка жить в мире и согласии. Пусть детей в семьях прибавляется, а приход наш растет и процветает. Пусть ваши дома благословит Господь!

Настоятель Храма Всех Святых в земле Российской просиявших,
Протоиерей Евгений Дроздов

Четвертый номер нашей газеты посвящен семье. Поэтому сегодня в рубрике «Личная история» сразу два героя, семейная пара. Он – эксперт-криминалист, она – врач-стоматолог. Два взрослых и глубоко верующих человека. Две родные души. Их встреча – настоящее Божье чудо и пример того, что браки действительно совершаются на небесах. Для тех, кто верит, конечно.

— Паша, что вас связывает с этим местом?

Павел: Я с детства ездил на дачу в соседний поселок – Нагорное. Однажды мой друг, Миша Полин, сказал, что недалеко от станции 43-й км поставили крест. Я пошел просто посмотреть. Это был примерно 1995 год. Мы стали приходить сюда с Мишей. Потом построили приходской домик и начались службы. Я тогда ничего не знал, ни устава, ничего. Миша меня немного поднатаскал, и я попросил разрешения помогать в алтаре — батюшка благословил. И больше я уже никуда не стремился, всегда был здесь, все эти годы. Со страхом и трепетом вспоминаю нашу первую Пасху в этом домике. Все впервые, как что совершать – ничего не знаю…  Перед Пасхой бегал по магазинам, искал какие-то книги, посещал разные храмы, перенимал какие-то детали, смотрел, что алтарники делают. Книжки, распечатки находил… Здесь ведь совсем ничего не было, мы закупали всю утварь.

— А как дальше развивалась наша община?

Павел: Дальше был построен храм. В строительстве я не принимал участия, но участвовал в становлении нашего церковного хозяйства. Временами было хлопотно, но всегда с радостью служил. Мне в этом помогала армейская подготовка. Дисциплина, ответственность.

Юлия: Он очень ответственный, на него можно положиться. Паша не говорит, но многое, что приобретено для храма, он покупал на свои деньги. Жил он один, одному мало надо, все остальное – в храм. В общем, действительно, он служил с большой любовью.

Павел: У меня был интересный момент. Мне приснился сон, что на этой стороне будет храм, и я буду в этом храме.

Юлия: Пашин прадед, который жил как раз в Нагорном, был очень верующим человеком. И все странники, которые шли в Сергиев Посад и обратно, ходили через их дом, останавливались у них. У него там хранились старинные иконы, переписанные от руки церковные книги, Псалтирь.

Павел: Я хорошо помню прадеда… Посадит меня на коленки и начинает рассказывать разные истории. Было интересно. Меня с детства очень интересовали наши старинные иконы. Почему-то они вызывали во мне трепет. Приходил, рассматривал эти старинные образа, наблюдал, как лампадки горят… Был трепет перед той эпохой. Прабабушка и прадедушка жили верой. Получается, и у Юли, и у меня корни крепкие, в наших семьях были верующие. Бабушка водила меня и в храмы, и на крестный ход в Москве. Помню, как я красное яйцо с аналоя спер, а мне батюшка пальцем погрозил…. В храм ходил в детстве, пока маленький был, пока за ручку водили.

— Вы упомянули о своей военной закалке. Расскажите, как вы оказались в военной среде.

Павел: У меня медицинское образование, и я работал на скорой помощи. Когда пришел из армии, я сказал, что никогда в жизни не надену погоны. Я работал на скорой, мне очень нравилась эта работа. А потом случайно узнал, что в милиции набирают людей с медицинским образованием, в особый отдел. Сейчас такой отдел один на всю Москву. И я решил попробовать. Это был 95-й год. И вот по настоящее время я там и работаю.

Юлия: А еще Паша как эксперт участвовал в обретении мощей старца Аристоклия Московского. Он опознавал останки, дифференцировал.

Павел: У нас в храме есть икона этого святого. Да, кстати, первые мощи, которые в нашем храме появились – как раз святого Аристоклия.

— Приход развивается, приход растет, 20 лет уже прошло. Какие яркие моменты можете вспомнить из этого периода?

Павел: Для меня очень важным и трепетным моментом был день освящения храма, три года назад. Я долго этого ждал. В остальном, слава Богу, все как раз ровно, спокойно, не было никаких потрясений, трудовые будни. В Москве в храмах шумно, людно, что-то происходит, какие-то перемены и движение… А к нам сюда приезжаешь – как в санаторий.

Юлия: В московских храмах бывает причастников по триста человек по воскресеньям. А сюда приезжаешь побыть в тишине, помолиться… И при этом здесь есть все для развития и для роста. В нашем храме есть и условия, и, главное, люди, у которых есть желание. То есть очень хорошая перспектива, есть куда стремиться.

— Ваша встреча произошла чудесным образом, не без промысла Божьего. Расскажите, пожалуйста, о том, как вы познакомились.

Юлия: Я бы никогда не собралась замуж, мне это уже и не надо было, взрослый сын, вроде всё хорошо, спокойно… В храм хожу, молюсь, мне никто не нужен. И вдруг отец Власий (схиархимандрит Власий из Боровского монастыря – прим. ред.), у которого я окормлялась около двадцати пяти лет, сказал моей маме в один прекрасный день: так, сын вырос, нужно надежное плечо. Ей пора замуж выходить. Когда мама мне это передала, я очень удивилась, у меня никого не было… А с Пашей мы только-только познакомились. Я спросила у батюшки по поводу Паши. И он, не видя его ни разу в жизни, отвечает: «Да, очень порядочный, очень надежный. Но не там ищет». А между нами ничего еще не было, может быть, созванивались раз в месяц…

Павел: А я все метался… И вот однажды нахожу газету «Аргументы и факты», лежала на столе. Вижу в ней статью «Подвиг любви длиною в пятьдесят лет». Это была статья о блаженной Анастасии Тбилисской, сидящей. Она пятьдесят лет сидела на коленях за своего жениха, который застрелился. Я прочитал эту статью, и был настолько потрясен, что я, который никогда в своей жизни не ездил никуда дальше 43-го километра, понял, что должен ехать в Грузию. Кто-то из моих родных говорит: «Какая Грузия! Ты дальше МКАДа никуда не ездишь!» И мы с отцом Евгением летим туда буквально на четыре дня. Съездили по святыням, так хорошо… И в последний день как раз собрались на могилу к святой Анастасии, а у меня выпадает пломба из зуба. А для меня с детства самый страшный врач – это зубной. И мне уже не до чего, мне уже надо скорее в Москву… Но все же поехали к могиле блаженной, собственно, ради чего и приехали. Помню, помолился о том, чтобы найти любовь, как-то определиться… А там был такой обычай. Когда к ней приходили люди больные, она исцеляла их молитвой и давала яблоки. Обычные яблоки. Мы купили с батюшкой яблок, поехали туда… И вот возвращаемся в Москву. Зуб покоя не дает. Одна моя знакомая, которая просила привезти ей святыни из Грузии, говорит мне: у меня есть знакомый врач-стоматолог, давай я ей сейчас позвоню, если она работает – она тебя примет. Договорилась. Я еду в поликлинику, первый раз встречаюсь там с Юлей, дарю ей яблоко от блаженной Анастасии, Юля лечит мне зуб, я уезжаю. Всё.

Юлия: А я вообще не хотела знакомиться. Я случайно дежурила в эту субботу. Звонит мне моя пациентка и говорит: «У меня есть полковник (звание преувеличила), у него, знаешь, сломался зуб…» Думаю, полковник, дед какой-то, наверное. Сейчас она мне его притащит, а они вечно так плохо сидят, плохо рты открывают… Но согласилась. И что меня поразило. Я на него смотрю: какой молодой полковник! Глаза голубые! В рубашечке. Взглянула на него как на обычного пациента, ничего даже не екнуло.

Юлия: Полгода мы просто дружили. Он мог позвонить раз в месяц, потом опять исчезнуть… «Наверное, это все не то…» — подумала я. А потом приехала из Лондона на рождественские праздники Настя, невеста моего сына Кирилла. И вдруг захотела покреститься. Но во всех храмах уже готовились к Рождеству, поэтому это было проблематично. Я звоню Паше. Он тут же связывается с отцом Евгением, и батюшка сказал «Приезжайте завтра». И он ее крестил 5 января, сразу после дня святой Анастасии. В этом храме мы были буквально втроем. И вот после этого, мне кажется, что-то произошло между нами. Началась переписка, Паша писал стихи… Дальше все происходило очень быстро. После Великого поста мы подали заявление. Совершенно не зная друг друга.

Павел: Я, конечно, готовился, готовился сделать предложение, все по-военному… Юля ничего не знала. Предложение я ей сделал на этой колокольне. Надел на палец обручальное кольцо, подарил цветы, провел великий благовест и сделал предложение. После этого она не могла отказаться.

Юлия: Я уже тогда влюбилась так, что горела изнутри. Но это была не страсть. Я не знала Пашу, но у меня было ощущение, что я знаю его сто лет, такой родной-родной, очень близкий. Через некоторое время после венчания мы вдвоем приехали к моему отцу Власию.

Павел: Я первый раз был тогда у него. Мы с Юлей заходим, он встает нам навстречу, обнимает: «Наконец-то повенчались!» И потом добавил еще «Будете вместе – будет вам двести».

Юлия: А в день нашего венчания к Пашиной маме прилетел белый голубь.

Павел: Повенчались мы в храме святого Александра Невского при МГИМО, венчал нас настоятель этого храма, протоиерей Игорь Фомин. Юля являлась активной прихожанкой этого прихода в свое время. И мы по обоюдному согласию решили повенчаться там. Далеко от моего прихода, но все наши любимые прихожане приехали. Лена с Владом Влезковы пели наше венчание.

Отец диакон Святослав (Дроздов, брат отца Евгения Дроздова – прим. редактора), тоже украшал наше таинство в этом храме, сослужил отцу Игорю. Таких людей, как отец Святослав, я мало встречал в своей жизни. Когда мы решили расписываться, я его попросил написать нам венчальную пару, Спасителя и Богородицу. Он был начинающий живописец, святителя Луку, мученика Трифона написал для нашего храма. И он с огромным желанием взял эти иконы в работу, но к моменту нашего венчания они были не дописаны. И мы венчались с недописанными иконами. Он сказал, что обязательно закончит. И вот проходит время, Стас тогда уже служил у благочинного в Пушкино. Звонит он мне как-то и говорит: «Паша, я доделал иконы, куда их привезти?» Привозит он мне иконы, свежие, покрытые лаком, в коробках, я их принимаю с трепетом, а он дальше полетел. Большой такой, как парящий в небе орел. Запрыгнул в электричку, махнул на прощанье. В четверг мне позвонили, умер Стас.

А иконы его  — как благословение Божие для нас, он в них всю душу вложил. А когда мы были на поминках в благочинии, кто-то вспоминал, что последние несколько ночей у него в комнате горел свет. Будто он торопился успеть. Иконы дописывал. Это был очень близкий для нас человек. Он нас любил. Он всех любил.

Еще у нас на свадьбе был Андрей Борисович, он сказал нам сжато и коротко: «Сегодня день свадьбы Павла и Юлии, и они знают друг друга с детства. У них уже все было предрешено».

Юлия: За меня очень переживала моя мама. Моя семейная жизнь не складывалась, сын рос… Мама рассказала об этом отцу Николаю Гурьянову. А он погладил ее по щеке иконкой святителя Николая и сказал: «Не переживай, счастливая ты! Будет еще твоя дочь под венцом. Да еще какой муж у нее будет!» В этот день иконка замироточила.

— Как изменилась ваша жизнь после венчания?

Юлия: Паша, можно я расскажу? Он такой подвижник, читает святых отцов и выписывает их высказывания. Он мне как-то говорит: Я думал, я такой искусный… А я ему говорю: нет, Паша, чтобы стать более искусным, тебе надо было на мне жениться. А мне соответственно выйти замуж за тебя. Ведь мы поодиночке такие были искусные!

Павел: И я уже высказывания писать перестал.

Юлия: Ходили в храм, такие были хорошие, пригожие, ни с кем не ссорились, постились, причащались, всех любили. Все было хорошо. И теперь рядом с другим человеком ты понимаешь, что ты видишь все, чего раньше не видел. Раньше жили каждый в своей скорлупе, в эгоизме каком-то. Думали, что что-то из себя представляли… На самом деле семья для того и нужна, чтобы стать по-настоящему искусным. Монахи в монастырях спасаются, а мы, миряне, в семье. И все равно, столько Господь утешает! Столько милости подает! Да, Паш? Какой дом нам послал… Мы даже и мечтать не мечтали.

Вот объединились мы, и у нас появились новые интересы. Появилось благословение ездить по монастырям лечить зубы. Паша очень большую помощь мне в этом оказывает. Он собрал специальную машину, чтобы можно было мобильно оказывать помощь. И сам непосредственно в поездках мне помогает. Ведь там, куда мы едем, нет никаких условий! Ни кресел, ни столов. Он мне и ассистент, и медбрат, и даже удалял зуб. У одного из братьев была дикая боль…Нужна была большая сила, щипцов нет, хирургических инструментов тоже. И Паша помог, сам удалил зуб.

— Что вам помогает справляться с трудностями в жизни? К чему вы прибегаете, когда тяжело становится? Ведь сложности неизбежны…

Юлия: Да, действительно очень много искушений. И со стороны родственников, мы же люди взрослые, сложившиеся, у всех свои характеры, много всяких обстоятельств внешних вдруг появляется… Порой кажется, что все восстает против нас. Но именно через эти трудности ты начинаешь понимать, начинаешь любить людей просто так. Жалеешь их, смиряешься… Раньше встал бы на дыбы, а сейчас пытаешься понять человека… Где-то пришлось переламывать в себе нелюбовь. Было и обидно, и горько… Но все прошло, и все повернулось в лучшую сторону. Мне помогает любовь к Паше. Я знаю, что это взаимная любовь, теплота какая-то…

Павел: И я это очень ценю в Юле. Я даже иногда ловлю себя на мысли, что я не могу любить так, как она любит. Может быть, от работы, может быть, от того, чем я занимаюсь… В свое время я понял, что закостенел уже во многом… Меня уже тяжело пробить.

Юлия: Ведь у них были выезды на все теракты, в метро, и это не может не накладывать отпечаток…

— Кто первый идет на примирение, если что?

Павел: Мы вместе стараемся. Но Юля вообще мягче. Я начинаю ворчать, обижаться. Я, оказывается, умею обижаться! Я таким не был… Точнее, я таким был, но не видел этого, не понимал. И сейчас у меня настоящая полноценная семья.

— Так что же это для вас – настоящая семья?

Павел: Это не застойное болото, это джакузи. Лежишь спокойно, кто-то приходит, кран открывает, забурлила жизнь. Потом опять штиль.

— Юля, а для вас?

Юлия: Для меня семья означает, что я могу прийти домой, заплакать на плече у мужа, и он меня всегда поймет. Всегда. Безусловная любовь. Не будет разбирать, кто прав, а кто виноват. Ты для него такая, какая ты есть. Вот с Пашей именно так. Он всегда за меня заступится. Вот он такой вроде бы тихий, а у нас были ситуации на работе, когда меня притесняли из-за того, что я «нерентабельная», у меня самые низкие показатели по платным услугам, все стараюсь в рамках ОМС сделать. Всегда в отстающих. Мне несколько раз угрожали, что уволят, что на острую боль переведут (у нас такие меры наказания), переведут в другой филиал…

Павел: Я просто позвонил заведующему, говорю: «Работаю в органах. У меня на вашу контору три письма. Одно президенту и два в прокуратуру. Если вы не перестанете обижать мою супругу, письма отправлю по адресу назначения».

Юлия: На следующий день меня встречали ковровыми дорожками. «Только не звоните, ради Бога, никуда. Все решим». Покрывает Господь. Через Пашу так меня спасает… И вроде все как дым развеялось…

— Паша, а как срабатывает этот детонатор, когда надо позвонить и защитить? Что это за чувство?

Павел: Заступиться за родного человека. Во-первых, для меня недопустимо, чтобы так поступали с моей супругой. И во-вторых, я не могу спокойно смотреть на такое отношение к пациентам, когда из людей деньги вымогают. И потом, мы поездили по монастырям, я посмотрел, что такое работа стоматолога. Когда я сам прихожу к врачу, кажется, все просто и легко. Посидел, отбоялся и ушел. Я понял, что это очень тяжелый труд. Очень, очень много надо знать. И постоянная напряженная работа руками. Колоссальнейшая работа.

— В чем секрет вашего счастья? Несмотря ни на какие трудности, быть всегда такими счастливыми влюбленными?

Павел: Я думаю, что секрет нашего счастья как раз в том, что это секрет. Тайна. Это неведомо для человеческого понимания. Сколько мы вместе, столько я убеждаюсь, что все решается там, на небесах.

Беседовала Алена Рыпова

Об архитектурных особенностях Храма Всех Святых в земле Российской просиявших рассказывают супруги Игорь Курицын (архитектор) и Марьяна Антипова (дизайнер по интерьерам).

…Так в округе твой очерк точен,
Так ты здесь для всего нужна,
Будто создана ты не зодчим,
А самой землей рождена.
Среди зелени — белый камень.
Луг, деревья, река, кусты.
Красноватый закатный пламень
Набежал — и зарделась ты.
И глядишь доступно и строго,
И слегка синеешь вдали…
Видно, предки верили в Бога,
Как в простую правду земли.

Отрывок из стихотворения «Церковь Покрова на Нерли», Н. Коржавин, 1954 г.

Строчки советского поэта Наума Коржавина посвящены такой знакомой для каждого русского человека Церкви Покрова на Нерли. Но как замечательно подходят они для описания нашего родного Храма Всех Святых в земле Российской просиявших, чувствуете? «Среди зелени – белый камень…» — как точно! И в самое сердце. И это не случайно. Дело в том, что за основу проекта нашего храма взят именно владимиро-суздальский стиль, но с некоторыми конструктивными изменениями.

Искусство Архитектуры говорит языком архитектурных форм, неразрывно связанным с мировоззрением человека, с его духовным устроением. Смысл и значение архитектурных форм христианского храма можно уяснить, рассматривая храм в его идее – как плод домостроительства Божия на основании предания, бережно хранимого Церковью.

Изначально для нашего храма был предложен проект в неорусском стиле, который распространен сейчас повсеместно, но благодаря стараниям и видению батюшки, отца Евгения, проект изменили. За основу была взята владимиро-суздальская архитектура.

Православный храм выступает как прообраз рая. Храм – это архитектурное сооружение, несущее в себе некий смысл. Этот смысл православного храма отличается от античного. В Древней Греции храм был сакральным помещением, построенным для богов; в православии храм – для молитвы. Храм символизировал собой мироздание.

Три пространственные зоны в храме: алтарь (место пребывания Бога), собственно храм (символ бытия небесного – сферы, где живут ангелы и праведные люди в потустороннем мире) и притвор (символ окружающего человека земного мира).

Символическое значение имеют любые архитектурные детали храма, а также все предметы, находящиеся в нем. Основной частью алтаря является престол – возвышение, символизирующее гроб Господень или престол Святой Троицы. Одна глава знаменует единство Бога.

Архитектура храма традиционно интерпретируется в трех ракурсах, или моделях:

* Модель мира. Храм, как модель мира, строго сориентирован по сторонам горизонта. К востоку, т.е. к свету, к светлому раю, обращена главная часть храма – алтарь, а его западная часть соответственно отождествляется со страной мрака, холода и смерти.

* Модель корабля. В христианстве встречается уподобление храма кораблю (Ноев ковчег), несущему верующих на восток, к спасению. Вообще слово «неф» переводится как корабль. Такой образ совместим с внешним примитивным восприятием крестово-купольного храма: купола – паруса, апсида – нос корабля, колокольня – мачта и т.д. Уже в ранних христианских памятниках есть указание на то, что храм должен напоминать корабль и иметь три двери как указание на Святую Троицу. Образ корабля, особенно Ноева ковчега, часто используется и по сей день для обозначения Церкви. Поэтому до сих пор «кораблем» называется срединная часть храма.

* Модель человека. В православном храме заложена также и антропологическая символика. Тройственный состав человека: дух (алтарь); душа (центральное помещение); тело (притвор). Есть некое «Очеловечивание» в названиях: купол – глава, барабан – шея, своды – плечи, основание храма – подошва, окна – очи и т.д.

Фасады четко делятся на три яруса. Нижний лишен убранства, аркатурно-колончатый пояс второго яруса богато орнаментирован белокаменной резьбой, изображающей 48 главных русских святых. Все это связано с историей русской церкви, России и названием нашего Храма — Всех Святых в земле Российской просиявших. Пояс как бы отделяет «земную», нижнюю часть храма от верхней — «небесной», материальное от духовного.

Рельефное украшение стен придает храму особую изысканность, торжественность и красоту. Каменные рельефы, помещенные в закомары северного, западного и южного фасадов изображают гармоническое единение в мире, церковно-мифологических образы. Когда рассматриваешь резные скульптуры, то не всегда можешь найти аналогии из реального мира. Скорее, это фантастический горний мир, населенный неведомыми существами. Дерево – символ Древа жизни райского сада, в котором пребывают праведные души. Пальмовидные деревья символизируют праведников. Зооморфные образы львов и грифонов придают пластике более широкий смысл, здесь прославляется Творец и все его творения. Рельефы словно вырастают из тела храма, составляя с ним нераздельное целое. «Восклицайте Господу вся земля; торжествуйте, веселитесь и пойте… Хвалите Господа от земли, великие рыбы и все бездны, звери и всякий скот, пресмыкающиеся и птицы крылатые … Все дышащее да хвалит Господа!» Такие или подобные строки псалтири можно положить на мелодию «каменных нот». Рельефы зрительно облегчают тяжесть стены и делают ее нарядной и воздушной. Резьбой также украшен и барабан, который венчает шлемовидный купол.

Удивительно изящное по пропорциям сооружение прекрасно гармонирует с живописным окружающим пейзажем. Этому способствуют усложнение наружного расчленения и архитектурная декорация стен, соблюдена характерность уступчатых лопаток, закомары и большое количество колонок различных размеров, характерных для владимирско-суздальской архитектуры, арочки фриза опираются на миниатюрные колонки. Порталы, барабан и апсиды также украшены колонками. Поперечное сечение лопаток придает наружным стенам глубокий рельеф и насыщает их поверхности сочной пластикой.

Большую роль в композиции здания играют перспективные порталы, в которых богатство архитектурной декорации сочетается с монументальностью.

Наш храм – образец того, как бережно и разумно хранятся традиции строительства православных храмов. Вносятся новые технологии, но каноны храмового православного зодчества незыблемы с течением веков. Частичка древней Руси, но в современном исполнении. Не среди зеленых лугов и рек, а среди вековых сосен. В этом и есть наша связь с русской историей и культурой. В этом и есть дух нашей большой и прекрасной страны.

Марьяна Антипова
Игорь Курицын

Храмовая Архитектура образует алфавит:

Апсиды (1) (в переводе с греческого – свод, арка) – полукруглый алтарный выступ размещенный с восточной стороны храма, имеющие собственное перекрытие.

Аркатура (2) – ряд небольших ложных арок на фасаде или пояс, который охватывает стены по периметру.

Барабан (3) – цилиндрическая или многогранная верхняя часть здания, венчающаяся куполом.

Закомары (4) – полукруглые или килевидные завершения верхней части стены, закрывающие собой пролеты свода.

Крест (5) – главный символ христианства, связанный с распятием (искупительной жертвой) Христа.

Конха (6) (в переводе с греческого – раковина) – перекрытие в форме полукупола над апсидой

Купол (7) – свод с полушаровидной, а затем (с XVIв.) в форме луковицы поверхностью. Один купол – символ единства Бога, три символизируют Святую Троицу, пять – Иисуса Христа и четырех евангелистов, семь – семь церковных таинств.

Пиля́стра Лопатки (8), или лизены, — разновидность пилястр, применялись в русском средневековом зодчестве как основное средство ритмического членения стены. Наличие лопаток характерно для храмов домонгольского периода. * Пилястры – декоративные элементы, членящий фасад и представляющие собой плоские вертикальные выступы на поверхности стены.

Подзор (9) – украшение под карнизом кровли в виде декоративных деревянных досок с глухой или сквозной резьбой, а также металлических (из просечного железа) полос с прорезным узором.

Прясло (10) – часть стены между двумя лопатками, полукруглое завершение которой переходит в закомару.

Цоколь (11) – нижняя часть наружной стены здания, лежащая на фундаменте, обычно утолщенная и выступающая наружу по отношению к верхней части (церковные цоколи бывают как простые в виде откоса – у Успенского собора во Владимире, так и развитые профилированы – у собора Рождества Богородицы в Боголюбове).

Па́перть (12) – открытое или закрытое крыльцо перед входом в храм, возвышенное по отношению к уровню земли.

Портал (13)

Яблоко (14) – шар на завершении купола под крестом.

1913 год

Россия отмечает 300-летие Дома Романовых. Великой Княжне Ольге Николаевне исполнилось семнадцать с половиной лет, ее сестре Татьяне шестнадцать. Это был первый и единственный бал, на котором появились старшие дочери Николая II и Александры Федоровны. Младшие так и не испытали радости и восторга, присущего такому грандиозному событию. Впрочем, много чего не успели при жизни дети Последнего Императора России. Не успели они испытать и первого, нежного чувства любви…

«Дочери Николая II были цветущими девушками, талантам и личным качествам которых так и не суждено было раскрыться», — писал Р.Мэсси в своей книге «Николай и Александра», признанной одной из самых блестящих исследований жизни Дома Романовых накануне октябрьского переворота.

Когда с Дневников Царственной семьи был снят гриф «Секретно», исследователей заинтересовали некоторые зашифрованные записи на страницах Дневника Великой Княжны Ольги Николаевны, начиная с 1911 года и до самой смерти, в ту страшную и роковую ночь с 16 на 17 июля 1918 года, когда в Екатеринбурге, в Ипатьевском доме оборвалась жизнь всей Семьи Последнего Русского Императора.

Так что же это за таинственные записи, часто зашифрованные? О ком пишет Княжна Ольга? Кого она называет в своем Дневнике «С», «мое С.», «любимое С.»? В дружной и любящей Царской Семье были естественны ласковые обращения друг к другу — сокровище, солнце, счастье. Зная это, можно с уверенностью говорить о том, что Ольга Николаевна — единственная из своих сестер, которая успела испытать чувство чистой, нежной, трепетной, возвышенной любви, и что  избранник Великой Княжны был для нее счастьем, озарившим довольно однообразную жизнь. Итак, начиная с 1911 года, в Дневниках Великой Княжны Ольги появляются сначала отдельные слова, а затем целые фразы, записанные придуманным ею шифром. По Дневникам становится понятным, как увлечение перерастает в трепетную любовь и потребность ежедневно видеть Его, быть рядом с ним: «Так гадко без моего С., ужасно», «без него пусто», «С. не видела и грустно», и далее «милый», «дорогой», «золотой»… Кто же Он, навсегда покоривший сердце юной княжны?

Крым. Ливадия.

Именно здесь чистая и возвышенная любовь Ольги Николаевны особенно ярко раскроется и озарит довольно однообразную доселе жизнь. Яхта «Штандарт» стала плавучим домом для Семьи Романовых. Жаркое крымское лето было противопоказано Императрице, и поэтому большую часть летних месяцев Романовы проводили на борту яхты или, когда жара спадала, в Ливадийском дворце. Сопоставляя Дневники Царевны с вахтенными журналами «Штандарта» и камер-фурьерскими журналами, удалось назвать имя избранника Ольги Николаевны. Им стал блистательный мичман Павел Воронов, сын потомственного дворянина Костромской губернии. По окончании Морского Кадетского корпуса Павел получил назначение на крейсер «Адмирал Макаров» и отправился в заграничное плавание. У берегов Сицилии наши корабли «Слава», «Цесаревич» и «Адмирал Макаров» оказались в тот момент, когда на острове произошло страшное землетрясение, полностью разрушившее город Мессину. Русские моряки первыми пришли на помощь пострадавшим, проявив мужество и бесстрашие, отражая налеты мародеров. В их числе был и гардемарин Павел Воронов. За особое отличие при оказании помощи пострадавшим Павла Воронова наградили и назначили мичманом на яхту «Штандарт». Юная Ольга не могла не впечатлиться рассказами скромного молодого офицера об этом трагическом всемирно — известном событии. Павел нравился всем. Николай II выбирал его в партнеры по лаун-теннису, старшие дочери — в партнеры по танцам, а Цесаревич Алексей, устав от прогулок, с удовольствием забирался к нему на руки. Молодой мичман, в 1913 году возведенный в чин лейтенанта, стал  близким Царскому Семейству и участником почти всех домашних событий в Ливадийском Дворце. От внимательных глаз Императрицы не могли укрыться, пусть и невинные, но знаки внимания, которые проявляли друг к другу Ольга и Павел. На танцах Воронов чаще других приглашает Ольгу и  не скрывает радости, когда видит царскую дочь. Когда Ольга находилась в Ливадийском Дворце, молодой мичман, стоя на палубе «Штандарта», наводил бинокль в надежде увидеть в саду мелькающий знакомый силуэт в белом платье. Фотографируясь, Ольга и Павел всегда старались встать рядом. Думаю, что они понимали всю безысходность своих отношений… Во всяком случае, для Павла Воронова чувство долга и преданности Государю не позволяли питать иллюзий насчет благополучного исхода этого совершенно невинного романа. По дневникам видно, как Ольга все больше и больше влюбляется в Павла, какой душевной необходимостью становится потребность видеть его, быть рядом с ним. «Вчера весь день не видела и мне его очень недоставало… Потом я для него на рояле поиграла и когда Папа вернулся, пили чай». Такие девичьи признания все чаще и чаще доверяются Дневнику. Обеспокоенные родители искали выход из создавшегося положения, и он был найден. Павлу Воронову дали недвусмысленно понять, что Августейшей чете более чем желательна его женитьба на фрейлине, графине Клейнмихель. По иронии судьбы, графиню тоже звали Ольгой. Это теперь королевские отпрыски могут жениться на разведенных, не благородных кровей особах, но тогда…тогда это было немыслимо.

Возможно, дождись они, когда через четыре года Государь стал гражданином Романовым, они бы и смогли пожениться…и Ольга была бы спасена… Спастись она могла и позднее, если бы приняла предложение и вышла замуж за румынского принца Кароля. Но история, увы, не имеет сослагательного наклонения. В ноябре 1913 года состоялась помолвка Павла Воронова и фрейлины Ольги Клейнмихель. А в феврале 1914-го, в два часа тридцать минут пополудни, Павел Воронов и Ольга Клейнмихель были обвенчаны в Феодоровском Соборе. На венчании присутствовала вся Венценосная Семья. Государь надел форму Гвардейского Экипажа, к которому принадлежал Павел Воронов. Павел получил благословение обоих Величеств и просил Ее Величество стать его посаженной матерью, что и было исполнено. В церкви бледная Ольга Николаевна стояла рядом с младшей сестрой Марией. «Поехали в полковую церковь на свадьбу Воронова и О.К.Клейнмихель, — запишет она в дневнике. — Дай им Господь счастья».

И еще она молила Бога, чтобы избранница Павла была ему верной и преданной женой, и чтобы Господь послал им детей. Не это ли признание является наивысшим образцом нежной и жертвенной любви? Ольга Николаевна продолжает вести свой дневник, из записей в котором следует, что она  продолжает любить Воронова. «С. видела! Благодарю Господа!.. Спаси его, Господи!» Началась война, которая навсегда развела влюбленных. Больше при жизни они никогда не встречались… Жизнь Великой Княжны Ольги трагически оборвалась в подвале Ипатьевского дома в ночь с 16 на 17 июля 1918 года. При расстреле Ольге «повезло» больше всех. Ее единственную не добивали штыками. Пуля сразу попала ей в сердце, и она умерла мгновенно. Перед смертью только одна Ольга успела перекреститься.

Меня заинтересовала дальнейшая судьба «С» — благородного офицера Павла Воронова. В результате поисков я многое узнала о жизни в эмиграции семьи Вороновых. Прочла и воспоминания Ольги Константиновны Клейнмихель, изданные в Лондоне. Молитва Великой Княжны хранила Павла. Когда восстали матросы «Штандарта», Павла Воронова не оказалось на яхте. Это спасло его от унизительной казни с отрезанием носа, которой подверглись некоторые офицеры «Штандарта». Выжил он и в кровавые дни декабря 17-го и февраля 18-го в Севастополе. В годы Гражданской войны воевал в Добровольческой армии. В 1920 году, с поражением белых, на английском крейсере «Ганновер», последним покидающем Новороссийский порт, Вороновы отбыли в Стамбул, а оттуда, через два года, в Париж. Там, в Париже, в 1924 году у них родилась единственная дочь Татьяна. Но Париж тех лет, наводненный агентами НКВД, стал небезопасным городом для русских эмигрантов, семья Вороновых перебирается в Америку. Они поселяются в портовом городе Филадельфии, где в мирное время фрахтовались и чинились русские корабли. В частности, крейсер «Варяг» был собран на филадельфийских верфях. Павел Алексеевич работает морским инженером, а потом перебирается в небольшой городок Ричфилд Спрингс, что расположен недалеко от Православного Монастыря в Джорданвилле. Там, на монастырском кладбище, он и упокоился. Точной даты смерти в источниках не было. То ли 1962 год, то ли 1964…

И тогда я замечтала устроить свидание Великой Княжны Ольги Николаевны с Павлом Вороновым.  Свидание после разлуки длиною в век… Беру маленький портрет Княжны Ольги, билет на самолет и вылетаю в Нью-Йорк. Лечу и думаю: А вдруг это ошибка, и он похоронен в другом месте, а возможно, что и в другой стране?.. Прилетаю в Америку, и вот мы с моим старинным другом, отцом Георгием Зелениным, живущим и служащим в Америке, уже мчимся по живописной дороге в сторону монастыря.

Первым делом, чтобы найти могилу Павла Воронова, обращаемся к заведующему монастырской канцелярией отцу Виктору. Он внимательно нас выслушивает и в поисках номера могилы включает компьютер. И в ту же минуту компьютер зависает и вырубается. «Добрый знак», — подумала я. А отец Виктор достает с полки более надежный источник — увесистую Книгу, сдувает с нее пыль, раскрывает и неспешно начинает искать фамилию «Воронов». Кажется, прошла целая вечность. Наконец, есть такой — Павел Алексеевич Воронов! Найден и ряд могилы, и номер. Хватаю из рук отца Виктора бумажку с планом кладбища, кубарем скатываюсь с лестницы и мчусь на монастырское кладбище, последнее пристанище русских изгнанников. Отец Георгий едва поспевает за мной. А я с бьющимся сердцем пытаюсь найти каменный крест или могильную плиту, под которой должны покоиться супруги Вороновы. Каково же было мое удивление, когда вместо фамильного склепа вдруг вижу на заросшей травой и сорняком могиле простой монастырский деревянный крест. Такие кресты ставят монахи бесплатно малоимущим. И нет рядом ни жены, ни других родственников. Одинокая заброшенная могила.

Позднее я выяснила, что жена Воронова, Ольга Константиновна, после смерти мужа перебралась к своей дочери в Австралию, где и умерла в 1981 году.

Взволнованная, молча стою с портретом Ольги Николаевны в руках и смотрю на табличку, прибитую ко кресту:

Гвардейского Экипажа

Старший Лейтенант

Воронов Павел Алексеевич

Род.11 января 1887 г.

Ум. 8 сентября 1969 г.

Так я установила точную дату смерти Павла Воронова.

— Знаешь, — прервал молчание батюшка Георгий, — я вспомнил, что у меня в машине есть кадило и епитрахиль… Сейчас, отслужим Литию…

Я привязала портрет Великой Княжны к кресту, и отец Георгий отслужил литию на могиле того, о ком молилась Ольга до конца своих дней. И была это первая лития после погребения в 1969 году.

По совету отца Георгия мне пришлось снять портрет с креста и увезти его в Москву. Дело в том, что зимы в Джорданвилле суровые, снежные, с заносами и метелями. Святой портрет мог пострадать.

Прошло еще два года.

И вновь я в Америке, на монастырском кладбище. С собою из Москвы я привезла предусмотрительно изготовленную по моему заказу иконку Святой Страстотерпицы Ольги. Отец Георгий высек в кресте углубление и установил в нем икону. Не было фанфар, не было барабанной дроби, не было торжественных речей… В воцарившейся над кладбищем звенящей тишине мы молча стояли пред крестом над могилой Павла Воронова и смотрели на икону Святой Ольги.

Так спустя сто лет была поставлена точка в истории любви Великой Княжны Ольги и мичмана Павла Воронова.

Теперь каждый, кто посетит кладбище при Православном Монастыре в Джорданвилле, сможет приложиться к иконке Святой Страстотерпицы Ольги и прикоснуться к этой чистой, возвышенной и жертвенной любви. Кто из нас способен на такое чувство?..

А еще, стоя у могилы, я вдруг ощутила колоссальную ответственность за ту Тайну, которую приоткрыли и доверили мне Великая Княжна Ольга и Павел Воронов. Верю, что там, в Вечности, за гранью земного бытия, они встретились, чтобы никогда более не разлучаться.

Со святыми упокой, Христе, душу раба Твоего Павла, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь безконечная.

Святая Страстотерпица Ольга, моли Бога о нас, грешных.

Научи нас смирению, вере, терпению и жертвенной любви.

Лариса Бравицкая