1913 год
Россия отмечает 300-летие Дома Романовых. Великой Княжне Ольге Николаевне исполнилось семнадцать с половиной лет, ее сестре Татьяне шестнадцать. Это был первый и единственный бал, на котором появились старшие дочери Николая II и Александры Федоровны. Младшие так и не испытали радости и восторга, присущего такому грандиозному событию. Впрочем, много чего не успели при жизни дети Последнего Императора России. Не успели они испытать и первого, нежного чувства любви…
«Дочери Николая II были цветущими девушками, талантам и личным качествам которых так и не суждено было раскрыться», — писал Р.Мэсси в своей книге «Николай и Александра», признанной одной из самых блестящих исследований жизни Дома Романовых накануне октябрьского переворота.
Когда с Дневников Царственной семьи был снят гриф «Секретно», исследователей заинтересовали некоторые зашифрованные записи на страницах Дневника Великой Княжны Ольги Николаевны, начиная с 1911 года и до самой смерти, в ту страшную и роковую ночь с 16 на 17 июля 1918 года, когда в Екатеринбурге, в Ипатьевском доме оборвалась жизнь всей Семьи Последнего Русского Императора.
Так что же это за таинственные записи, часто зашифрованные? О ком пишет Княжна Ольга? Кого она называет в своем Дневнике «С», «мое С.», «любимое С.»? В дружной и любящей Царской Семье были естественны ласковые обращения друг к другу — сокровище, солнце, счастье. Зная это, можно с уверенностью говорить о том, что Ольга Николаевна — единственная из своих сестер, которая успела испытать чувство чистой, нежной, трепетной, возвышенной любви, и что избранник Великой Княжны был для нее счастьем, озарившим довольно однообразную жизнь. Итак, начиная с 1911 года, в Дневниках Великой Княжны Ольги появляются сначала отдельные слова, а затем целые фразы, записанные придуманным ею шифром. По Дневникам становится понятным, как увлечение перерастает в трепетную любовь и потребность ежедневно видеть Его, быть рядом с ним: «Так гадко без моего С., ужасно», «без него пусто», «С. не видела и грустно», и далее «милый», «дорогой», «золотой»… Кто же Он, навсегда покоривший сердце юной княжны?
Крым. Ливадия.
Именно здесь чистая и возвышенная любовь Ольги Николаевны особенно ярко раскроется и озарит довольно однообразную доселе жизнь. Яхта «Штандарт» стала плавучим домом для Семьи Романовых. Жаркое крымское лето было противопоказано Императрице, и поэтому большую часть летних месяцев Романовы проводили на борту яхты или, когда жара спадала, в Ливадийском дворце. Сопоставляя Дневники Царевны с вахтенными журналами «Штандарта» и камер-фурьерскими журналами, удалось назвать имя избранника Ольги Николаевны. Им стал блистательный мичман Павел Воронов, сын потомственного дворянина Костромской губернии. По окончании Морского Кадетского корпуса Павел получил назначение на крейсер «Адмирал Макаров» и отправился в заграничное плавание. У берегов Сицилии наши корабли «Слава», «Цесаревич» и «Адмирал Макаров» оказались в тот момент, когда на острове произошло страшное землетрясение, полностью разрушившее город Мессину. Русские моряки первыми пришли на помощь пострадавшим, проявив мужество и бесстрашие, отражая налеты мародеров. В их числе был и гардемарин Павел Воронов. За особое отличие при оказании помощи пострадавшим Павла Воронова наградили и назначили мичманом на яхту «Штандарт». Юная Ольга не могла не впечатлиться рассказами скромного молодого офицера об этом трагическом всемирно — известном событии. Павел нравился всем. Николай II выбирал его в партнеры по лаун-теннису, старшие дочери — в партнеры по танцам, а Цесаревич Алексей, устав от прогулок, с удовольствием забирался к нему на руки. Молодой мичман, в 1913 году возведенный в чин лейтенанта, стал близким Царскому Семейству и участником почти всех домашних событий в Ливадийском Дворце. От внимательных глаз Императрицы не могли укрыться, пусть и невинные, но знаки внимания, которые проявляли друг к другу Ольга и Павел. На танцах Воронов чаще других приглашает Ольгу и не скрывает радости, когда видит царскую дочь. Когда Ольга находилась в Ливадийском Дворце, молодой мичман, стоя на палубе «Штандарта», наводил бинокль в надежде увидеть в саду мелькающий знакомый силуэт в белом платье. Фотографируясь, Ольга и Павел всегда старались встать рядом. Думаю, что они понимали всю безысходность своих отношений… Во всяком случае, для Павла Воронова чувство долга и преданности Государю не позволяли питать иллюзий насчет благополучного исхода этого совершенно невинного романа. По дневникам видно, как Ольга все больше и больше влюбляется в Павла, какой душевной необходимостью становится потребность видеть его, быть рядом с ним. «Вчера весь день не видела и мне его очень недоставало… Потом я для него на рояле поиграла и когда Папа вернулся, пили чай». Такие девичьи признания все чаще и чаще доверяются Дневнику. Обеспокоенные родители искали выход из создавшегося положения, и он был найден. Павлу Воронову дали недвусмысленно понять, что Августейшей чете более чем желательна его женитьба на фрейлине, графине Клейнмихель. По иронии судьбы, графиню тоже звали Ольгой. Это теперь королевские отпрыски могут жениться на разведенных, не благородных кровей особах, но тогда…тогда это было немыслимо.
Возможно, дождись они, когда через четыре года Государь стал гражданином Романовым, они бы и смогли пожениться…и Ольга была бы спасена… Спастись она могла и позднее, если бы приняла предложение и вышла замуж за румынского принца Кароля. Но история, увы, не имеет сослагательного наклонения. В ноябре 1913 года состоялась помолвка Павла Воронова и фрейлины Ольги Клейнмихель. А в феврале 1914-го, в два часа тридцать минут пополудни, Павел Воронов и Ольга Клейнмихель были обвенчаны в Феодоровском Соборе. На венчании присутствовала вся Венценосная Семья. Государь надел форму Гвардейского Экипажа, к которому принадлежал Павел Воронов. Павел получил благословение обоих Величеств и просил Ее Величество стать его посаженной матерью, что и было исполнено. В церкви бледная Ольга Николаевна стояла рядом с младшей сестрой Марией. «Поехали в полковую церковь на свадьбу Воронова и О.К.Клейнмихель, — запишет она в дневнике. — Дай им Господь счастья».
И еще она молила Бога, чтобы избранница Павла была ему верной и преданной женой, и чтобы Господь послал им детей. Не это ли признание является наивысшим образцом нежной и жертвенной любви? Ольга Николаевна продолжает вести свой дневник, из записей в котором следует, что она продолжает любить Воронова. «С. видела! Благодарю Господа!.. Спаси его, Господи!» Началась война, которая навсегда развела влюбленных. Больше при жизни они никогда не встречались… Жизнь Великой Княжны Ольги трагически оборвалась в подвале Ипатьевского дома в ночь с 16 на 17 июля 1918 года. При расстреле Ольге «повезло» больше всех. Ее единственную не добивали штыками. Пуля сразу попала ей в сердце, и она умерла мгновенно. Перед смертью только одна Ольга успела перекреститься.
Меня заинтересовала дальнейшая судьба «С» — благородного офицера Павла Воронова. В результате поисков я многое узнала о жизни в эмиграции семьи Вороновых. Прочла и воспоминания Ольги Константиновны Клейнмихель, изданные в Лондоне. Молитва Великой Княжны хранила Павла. Когда восстали матросы «Штандарта», Павла Воронова не оказалось на яхте. Это спасло его от унизительной казни с отрезанием носа, которой подверглись некоторые офицеры «Штандарта». Выжил он и в кровавые дни декабря 17-го и февраля 18-го в Севастополе. В годы Гражданской войны воевал в Добровольческой армии. В 1920 году, с поражением белых, на английском крейсере «Ганновер», последним покидающем Новороссийский порт, Вороновы отбыли в Стамбул, а оттуда, через два года, в Париж. Там, в Париже, в 1924 году у них родилась единственная дочь Татьяна. Но Париж тех лет, наводненный агентами НКВД, стал небезопасным городом для русских эмигрантов, семья Вороновых перебирается в Америку. Они поселяются в портовом городе Филадельфии, где в мирное время фрахтовались и чинились русские корабли. В частности, крейсер «Варяг» был собран на филадельфийских верфях. Павел Алексеевич работает морским инженером, а потом перебирается в небольшой городок Ричфилд Спрингс, что расположен недалеко от Православного Монастыря в Джорданвилле. Там, на монастырском кладбище, он и упокоился. Точной даты смерти в источниках не было. То ли 1962 год, то ли 1964…
И тогда я замечтала устроить свидание Великой Княжны Ольги Николаевны с Павлом Вороновым. Свидание после разлуки длиною в век… Беру маленький портрет Княжны Ольги, билет на самолет и вылетаю в Нью-Йорк. Лечу и думаю: А вдруг это ошибка, и он похоронен в другом месте, а возможно, что и в другой стране?.. Прилетаю в Америку, и вот мы с моим старинным другом, отцом Георгием Зелениным, живущим и служащим в Америке, уже мчимся по живописной дороге в сторону монастыря.
Первым делом, чтобы найти могилу Павла Воронова, обращаемся к заведующему монастырской канцелярией отцу Виктору. Он внимательно нас выслушивает и в поисках номера могилы включает компьютер. И в ту же минуту компьютер зависает и вырубается. «Добрый знак», — подумала я. А отец Виктор достает с полки более надежный источник — увесистую Книгу, сдувает с нее пыль, раскрывает и неспешно начинает искать фамилию «Воронов». Кажется, прошла целая вечность. Наконец, есть такой — Павел Алексеевич Воронов! Найден и ряд могилы, и номер. Хватаю из рук отца Виктора бумажку с планом кладбища, кубарем скатываюсь с лестницы и мчусь на монастырское кладбище, последнее пристанище русских изгнанников. Отец Георгий едва поспевает за мной. А я с бьющимся сердцем пытаюсь найти каменный крест или могильную плиту, под которой должны покоиться супруги Вороновы. Каково же было мое удивление, когда вместо фамильного склепа вдруг вижу на заросшей травой и сорняком могиле простой монастырский деревянный крест. Такие кресты ставят монахи бесплатно малоимущим. И нет рядом ни жены, ни других родственников. Одинокая заброшенная могила.
Позднее я выяснила, что жена Воронова, Ольга Константиновна, после смерти мужа перебралась к своей дочери в Австралию, где и умерла в 1981 году.
Взволнованная, молча стою с портретом Ольги Николаевны в руках и смотрю на табличку, прибитую ко кресту:
Гвардейского Экипажа
Старший Лейтенант
Воронов Павел Алексеевич
Род.11 января 1887 г.
Ум. 8 сентября 1969 г.
Так я установила точную дату смерти Павла Воронова.
— Знаешь, — прервал молчание батюшка Георгий, — я вспомнил, что у меня в машине есть кадило и епитрахиль… Сейчас, отслужим Литию…
Я привязала портрет Великой Княжны к кресту, и отец Георгий отслужил литию на могиле того, о ком молилась Ольга до конца своих дней. И была это первая лития после погребения в 1969 году.
По совету отца Георгия мне пришлось снять портрет с креста и увезти его в Москву. Дело в том, что зимы в Джорданвилле суровые, снежные, с заносами и метелями. Святой портрет мог пострадать.
Прошло еще два года.
И вновь я в Америке, на монастырском кладбище. С собою из Москвы я привезла предусмотрительно изготовленную по моему заказу иконку Святой Страстотерпицы Ольги. Отец Георгий высек в кресте углубление и установил в нем икону. Не было фанфар, не было барабанной дроби, не было торжественных речей… В воцарившейся над кладбищем звенящей тишине мы молча стояли пред крестом над могилой Павла Воронова и смотрели на икону Святой Ольги.
Так спустя сто лет была поставлена точка в истории любви Великой Княжны Ольги и мичмана Павла Воронова.
Теперь каждый, кто посетит кладбище при Православном Монастыре в Джорданвилле, сможет приложиться к иконке Святой Страстотерпицы Ольги и прикоснуться к этой чистой, возвышенной и жертвенной любви. Кто из нас способен на такое чувство?..
А еще, стоя у могилы, я вдруг ощутила колоссальную ответственность за ту Тайну, которую приоткрыли и доверили мне Великая Княжна Ольга и Павел Воронов. Верю, что там, в Вечности, за гранью земного бытия, они встретились, чтобы никогда более не разлучаться.
Со святыми упокой, Христе, душу раба Твоего Павла, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь безконечная.
Святая Страстотерпица Ольга, моли Бога о нас, грешных.
Научи нас смирению, вере, терпению и жертвенной любви.
Лариса Бравицкая